Когда Рене Дюваль, министр торговли Франции, входил в зал заседаний Европейской комиссии в Брюсселе, на его лице не было и тени сомнений. Он знал, что это совещание — не просто встреча бюрократов. Это было начало чего-то большого. Меньше чем через три недели США собирались ввести 30% тариф на европейские товары, и ЕС стоял перед выбором: уступить или бороться. За овальным столом уже сидели представители Германии, Италии, Испании, Польши и скандинавских стран. В воздухе витал запах крепкого кофе и тревоги. Каждый из министров знал — любое промедление будет воспринято как слабость. – Мы не можем позволить себе играть в оборону, — сказал Рене, глядя в глаза немецкому коллеге. — Если мы не ответим, наши производители пострадают. Французские виноделы уже в панике. Министр торговли Германии, Фридрих Ланг, нервно постучал пальцами по столу. – Наш автопром — цель номер один для Вашингтона. Но если мы ответим слишком резко, мы рискуем втянуть весь континент в экономическую войну. Руководитель заседания, еврокомиссар Валдис Домбровскис, выждал паузу, затем произнёс: – ЕС должен говорить одним голосом. У нас есть три недели. Или мы добьёмся отмены тарифов дипломатией, или подготовим зеркальные меры. Я предлагаю: отложить введение наших тарифов до 1 августа, но провести интенсивные переговоры. Решение далось непросто, но в итоге оно было принято. Совещание продолжалось до позднего вечера. Были заслушаны отчёты по самым уязвимым отраслям — фармацевтике Ирландии, вину Италии, машиностроению Чехии. На следующее утро в заголовках европейских газет появились фразы: «ЕС готовится к торговой буре», «Брюссель объединяется против Трампа», «Окно возможностей — три недели». Тем временем в штаб-квартире BMW в Мюнхене аналитики просчитывали убытки, если тарифы вступят в силу. В Бордо виноделы собирали митинг. В Дублине завод Pfizer приостановил инвестиции в расширение. Но в Брюсселе работа не прекращалась. Была создана специальная рабочая группа. Началась серия срочных визитов — в Вашингтон, Оттаву, Токио. 17 июля должен был состояться экстренный саммит Европарламента, на котором планировалось утвердить стратегический пакет поддержки европейского экспорта. В нём рассматривались как компенсационные меры, так и субсидии пострадавшим отраслям. В кулуарах шептались: «Трамп хочет сломать Евросоюз через экономику». Но на деле происходило обратное — под внешним давлением Европа начинала сплачиваться. Рассказ о совещании стал больше, чем просто новостью. Он превратился в хронику эпохи, где каждый дипломат, каждое заявление и каждый тариф были частью большой шахматной партии, результат которой определит не только экономику, но и политическое будущее континента.