Летнее солнце беспечно освещало улицы Чикаго, но в районе Гамбольдт-Парк тревога витала в воздухе. Мария, куратор Национального музея пуэрториканского искусства, привычно открывала двери перед утренней сменой, не подозревая, что этот день оставит след не только в её памяти, но и в сердцах тысяч. Когда трое мужчин в джинсах и футболках, не представившись, шагнули через порог и молча огляделись, Мария ощутила, как внутренний инстинкт насторожился. Один из них, не глядя в глаза, попросил туалет. Остальные остались в холле. Спустя несколько минут, из их наушников прорвалось: «Barrio – маршрут западнее… проверить уличные узлы…». Мария побледнела. Уже через час новость об их визите облетела соцсети. Люди делились догадками: это ICE. Это они пришли следить за фестивалем, где собираются семьи, дети, иммигранты. Там, где должна быть музыка, будут наручники? Мэрия срочно собрала брифинг. Активисты готовили палатки с юристами у входов на фестиваль. Кто-то рисовал плакаты: «Мы не преступники», «Чикаго — наш дом». И всё же страх был рядом. Люди вспоминали рейды прошлого года, когда семьи разделяли за считанные минуты. Наступила суббота. Barrio Arts Fest открылся под ярким солнцем и звуки пуэрториканских барабанов. Но каждое движение в толпе, каждый незнакомец вызывал шепот. ICE не пришли. Не было ни формы, ни арестов. Но их тень — осталась. Мария стояла у сцены, наблюдая за танцующими детьми, и чувствовала горечь: "Мы победили или нам просто позволили один день свободы?" Рассказ завершался словами: «Тот, кто следит, не всегда арестовывает. Но мы чувствуем. Мы помним. Мы сопротивляемся».